Как живут старики в заброшенных смоленских деревнях


Как живут старики в заброшенных смоленских деревнях

Сразу за Пржевальским грунтовка штопором вбурилась в припудренный первым снежком вечнозеленый сосонник. Накатанный путь и к святому колодцу, и в Пречистое, и в Духовщину. Но это если на развилке взять правее, а поедешь налево, то в такой медвежий угол угодишь, что и на вездеходе до весны там зазимуешь.

А ведь не так давно это были хорошо обжитые и густонаселенные места. Люди, доживающие в деревнях свой век, еще помнят времена, когда почти в каждом дворе держали коров, свиней, домашнюю птицу, а за сенокосы чуть ли не дрались. Были тут свои почтовые отделения, клубы, фельдшерско-акушерские пункты… Народ по инерции выполнял планы «пятилеток», попутно харчился на полях и фермах местного совхоза «Слободской» и думал, что так будет всегда.
Нелакомый кусок

Рассказы о «бешеных» ценах на земельные участки в национальном парке «Смоленское Поозерье» верны лишь отчасти. В принципе, любой желающий поселиться в какой-нибудь местной деревушке может без проблем осуществить свою мечту, даже не имея больших денег. Городские родственники умерших бабушек и дедушек готовы продать их старенькие избы по любой цене. И чем дальше в лес, тем дешевле недвижимость. Дорого просят лишь за земли и хаты, которые находятся рядом с озерами.

— Нет, в Климово мы сейчас не проедем, там даже летом нужен трактор, — говорит заместитель директора национального парка по охране Георгий Рагонский. – Доберемся максимум до того места, где недавно «скорую» из грязи вытаскивали. По пути будут деревни, где человек по десять еще обитают, а в Приставках теперь только две живые души остались.

Хотя по колее и не разгонишься, но до развилки, от которой одна дорога ведет к святому колодцу и дальше в духовщинские земли, а другая — в тупик, доехали быстро. На распутье сворачиваем влево, в тупиковое направление.

Еще несколько километров — и въезжаем в бывшее село Глазково. Оставшиеся здесь и разъехавшиеся по городам и весям местные старожилы еще помнят, как тут проходили шумные ярмарки, а Глазково было большой бригадой совхоза «Слободской» со своими механизаторами, доярками, полеводами… Не слишком много времени прошло с тех пор, а села уж нет. Люди побросали дома, огороды, бани, сараи и разъехались кто куда, и даже на лето возвращаться не хотят. А те, кому ехать было некуда, теперь живут от пенсии до пенсии и от автолавки до автолавки.

На краю села виден остов церкви Ахтырской иконы Божией Матери, построенной в 1787 году на средства секунд-майора Герасима Андреевича Мицкого. В 1875 году епископ Смоленский и Дорогобужский преосвященный Иосиф, обозревая состояние храмов епархии, сделал в журнале запись: «В селе Глазкове церковь каменная, двухпрестольная, ограда есть, но полуразрушенная, крышу на церкви нужно поправить». Поправили или нет — неизвестно, но в 1931 году храм закрыли постановлением Смолоблисполкома и потом превратили в сельский клуб. Обычная судьба церкви в годы воинствующего атеизма.

Есть в Глазкове и новоселы. На небольшом кладбище возле церкви часто появляются свежие могилы. Люди возвращаются на родину, навсегда… К погосту ведет укатанная дорога, глядишь на которую — и в памяти невольно всплывают пушкинские строки: «Сюда не зарастет народная тропа…»

Проехав чуть дальше и преодолев деревянный мост через речку Василевка, попадаем в деревушку Рудню. Жила она в совхозные времена, как и все, не богато и не бедно. Народ, особенно молодежь, и тогда «вострил лыжи» в город – на два выходных и восьмичасовой рабочий день. Сегодня тут работоспособного населения не осталось, за исключением многодетной семьи москвичей, переехавших сюда на ПМЖ. Такие переселенцы из столицы в Смоленском Поозерье не в диковинку. Приезжают люди из Москвы, покупают дома у местных, остаются на постоянное жительство. Только вот не все это выдерживают.

Тут ведь и дрова заготавливать надо, и детей в школу далековато возить, да и в поликлинику доехать — целая проблема… Поэтому, в большинстве случаев, поживут немного на природе — и обратно, в цивилизацию. А заброшенные усадьбы как пустовали, так и продолжают пустовать в ожидании желающих заселить смоленскую глубинку. Да ладно бы хоть за какие деньги их продать, так они же и бесплатно никому не нужны.

— Вот смотри, тут когда-то совхозное поле было, — приостанавливает «Ниву» Георгий Ватиславович. — А теперь – наша головная боль. — Наступит весна, и в этом безлюдье наверняка найдется дурак со спичками, который подпалит сухую траву. И мы будем мчаться сюда во весь опор, жечь дорогущий бензин, чтобы ликвидировать возгорание. А сколько таких термоточек в округе! Бессчетное количество. Поля-то мелкоконтурные, разбросаны посреди леса, благо он тут лиственный, огонь в него особо не пойдет. Раньше поля обрабатывали совхозные бригады, а теперь ни совхоза, ни бригад…
В царстве медведей

И вот конечный пункт нашего путешествия — деревня Приставки. Дальше можно только пешком, но некуда. Впереди — смешанный лес и все те же зарастающие кустами поля. Идеальные места для медведей, которые здесь часто похаживают, тем более национальный парк этим зверем перенаселен.

Приставки и раньше были маленькой деревней, а теперь тут остались всего две жительницы. Искать «живые» дома долго не пришлось. На стук в окошко веранды выглянула Любовь Григорьевна Клюева. И вот мы уже сидим в хорошо натопленной чистой комнате, с иконой в восточном углу и пожелтевшими фотографиями в рамочках на стене, а хозяйка, которой нынче исполнилось 80, рассказывает о своем житье-бытье.

— Отнеси бог жаловаться, отнеси бог! Что ты, кормилец мой, мне моей пенсии на всё про всё хватает. Заработала. Всю жизнь, с 1958 года, сначала в колхозе, а потом в совхозе руками доила и навоз скребла. Даже тогда, когда все рушилось. А теперь… Отнеси бог, кормилец мой, грех жаловаться. Автолавка раз в неделю прямо к крыльцу приезжает. Продавцы, водитель всегда все что нужно привезут, даже в дом занесут. Такие люди замечательные, спасибо им. Еще и почтальон приходит, я вот на «Смоленскую дешевую газету» подписываюсь. В будущем году, ти буду жива, ти не, а «Дешевую» опять выписала.

— А дрова как заготавливаете?

— Заказываю, привозят. В этом году — 5 тысяч рублей за машину. Еще 1,3 тысячи рублей стоит поколоть. В соседней деревне была женщина-пьянчужка, так померла. Пока жива была — приходила, колола. Еще мужчина там живет, тоже колет. Так что дров нам хватает, а продукты со своего огорода ростим. У меня грядок не много, силы не те, но шевелюсь, жить как-то надо. А вам спасибо, что приехали, хоть проведали тут нас, как живем. Вот медведь недавно к моему хлевку подходил, волк вокруг хаты шастал. Но у меня скотины никакой нет, кур отдала детям, когда приезжали, поэтому есть ему тут нечего.

Прощаемся с Любовью Григорьевной и идем навестить ее соседку, 82-летнюю Зою Григорьевну.

— Не бросают нас здесь. И не бросят. Продукты нам автолавка возит регулярно, водитель говорит, что при любых обстоятельствах и зимой к нам будет ездить. И привезут все, что заказывали, и сумку поднесут. А «скорая помощь» как работает? Не успеешь позвонить, а они уже на пороге, как будто за углом стоят. Так что не бросают нас на произвол судьбы, помогают. А в остальном все хорошо, дрова есть, а в гости медведь да волки ходят. А кто нам еще нужен? — хитро улыбается Зоя Григорьевна Степаненкова. — Вот только кур пришлось родным отдать — лиса привязалась, отбоя нет. Теперь у меня один огород, молоко можно было летом в соседней деревне взять по 120 рублей за трехлитровую банку. А ведь было время, и у нас в Приставках 11 коров держали…
«Сколько дедушку от смерти ни лечи…»

Прежняя деревня умирает, уступая место новым технологиям, агрохолдингам, агрогородкам. Это особенно хорошо видно на примере нашей ближайшей соседки — Республики Беларусь. Там население маленьких деревушек корректно выдавливают в современные агрогородки, не обижая ни жильем, ни приусадебными участками. И люди довольны…

На Смоленщине это получается как-то не очень, хотя власти во все времена старались провести аграрную реформу. Начали с раскулачивания, а следующий удар крестьяне получили в 1960 — 1970-е годы, во время ликвидации неперспективных деревень. Планировалось переселить народ из небольших деревушек на центральные усадьбы колхозов и совхозов. Цель ставили благую — стереть грань между городом и деревней. Стерли! Сельская молодежь валом поперла с полей и ферм в заводские общежития, а руководители хозяйств в голос завопили об острой нехватке животноводов и полеводов, а также благоустроенных агрогородков с широко развитой инфраструктурой, куда их можно было бы завлечь.

В итоге имеем то, что имеем. Надо ли сейчас возрождать эти деревни? Многие уверены — да! Пусть это будут небольшие поселения, на одну или несколько семей, которые возьмут в работу окрестные поля, неинтересные для агрохолдингов. И делать это нужно сейчас, пока живы такие бабушки, как Любовь Григорьевна и Зоя Григорьевна. Пока их дети, внуки, да уже и правнуки, еще не забыли дорожки в места, откуда они родом. Ведь далеко не все уехавшие в города нашли там себе достойное место и применение своим силам.

Многие и рады были бы вернуться, но деревенская нищета ничем не лучше городской, а как ее побороть, они не знают. Может быть, стоит подумать о создании областной целевой программы по возвращению в село смолян, некогда уехавших в города? Предусмотреть для таких людей льготное кредитование для строительства небольших сельских домов и развития своего ЛПХ, облегчить им процедуру оформления земельных участков, предусмотреть субсидии на закупку средств малой механизации (мотоблоки, мотокультиваторы), обеспечить дистанционное обучение детей в школах, если нет возможности их туда возить, и доступную медицинскую помощь. И предлагать стать участниками этой программы не только смолянам, но и жителям других регионов.

Читайте также

Оставить комментарий

Вы должны войти чтобы оставить комментарий.