Советский Первомай
Маевка — это пикник за городом в начале мая. До 1917 года это были загородные собрания революционно настроенных рабочих. Такие мероприятия преследовала полиция. А лет сорок назад советские граждане в массовом порядке после демонстрации отправлялись «на природу», на дачу, в деревню к родителям или их родителям. Как и сейчас. Вопрос, с чем отправлялись «на шашлыки» простые граждане, если мяса в магазинах не было?
Оно продавалось в коммерческом или на рынке, пусть дороговато, но «один раз в год сады цветут». А чуть дальше околицы — в Орше, Витебске и Москве — мясо и колбасные изделия уже закупались мегатоннами. Поезд Смоленск — Москва тогда назывался не «Ласточка», а был практически загадкой — «длинный, зеленый, колбасой пахнет».
Пиво на прилавках тоже не лежало штабелями, надо было побегать. Разнообразие сортов достигало двух — «Жигулевское» и «Ячменный колос», редко попадалось «Бархатное», рижское или чешское. Разливное продавалось в ларьках, во множестве разбросанных по Смоленску. Почти каждая пивная точка имела народное название, по месту нахождения – на Николаева или на «Дзержинке», или по имени сидящего у пивного крана — «У Светки» или «У Ваньки». Последний располагался возле железнодорожной бани, которая находилась во дворе П-образного здания эпохи советского конструктивизма, на перекрестке проспекта Гагарина и улицы Кирова. Сам «Ванька» был похож на царского полковника, стоящего швейцаром в парижском кабаке, с соответствующими манерами. Пиво он доводил до кондиции интеллигентно, всегда был серьезен и не суетлив. Зимой практиковал подлив горячего пива из чайника в кружку по просьбе клиента. А мы потом гордимся собой: разве можно победить народ, который пьет пиво на морозе?!
Но не пивом единым жив человек, особенно на маевке. Правящий рабочий класс, студенчество и мелкая интеллигенция предпочитали в основном крепленое плодово-ягодное вино. Его называли: синька, бормотуха, червивка, гнилуха, но было оно натуральное, из реальных плодов и ягод — из родимой Рябиновой Поляны. Уважались и портвейны всякие; продавали даже привозные португальские (из настоящей Португалии везли эшелонами, а не просто этикетка такая), но они из-за ядовитенького вкуса были у смолян как-то не в чести. Может быть, урожай какого-то там винограда какого-то года в каком-то округе из-за непогоды был неудачным, его нам и слили.
Не знаю, наше брутальное яблочное по 1 руб. 27 коп. всегда было моновкусовым и всепогодным, как истребитель Су-27. Водка по соотношению цена — градус была менее выгодна и употреблялась реже. Но после «затаривания» на маевку еще нужно было доехать.
Иногда предприятия и организации выделяли транспорт, но чаще граждане добирались сами, кто на чем. Личных автомобилей было мало, ехали автобусами и пригородными поездами. Но если городские автобусы ходили более-менее сносно, то пригородные довольно редко. Работники Талашкинской птицефабрики, которая находилась в Пригорском, жили там же; обслуга санатория в Красном Бору селилась рядом, как и трудящиеся керамзавода — в том же Гнездове. То есть особой надобности далеко перемещать людей не было.
На праздники и выходные автобусы №101 и 104 набивались так, что люди падали в обморок. Не намного лучше дела обстояли в пригородных поездах. Назад было ехать куда веселее. Однажды поезд проезжал станцию Духовская. По соседству ехала группа дембелей, человек семь, тоже с маевки и, судя по всему, не смолян. У них вдруг появилось свое прочтение названия станции — ДУховская, с ударением на первый слог. Что вызвало восторг и массу рассказов про Афганистан, сведений о делах в котором тогда были крайне скудны. Понято, что не обязательно они были «афганцы», но вагон до самого Смоленска слушал военные истории посвященных дембелей.
Но многие горожане после демонстрации оставались в городе, а где было «помаевничать» простому советскому человеку в Смоленске, не считая четырех стен? Самым значительным стационарным пивным заведением «на районе» был «шалман», находившийся в районе улицы Николаева сразу за баней.
Советское руководство заботилось о простом человеке, а в этом месте располагался целый комплекс забот: баня, пивная, грязь непролазная и прачечная с химчисткой. Внутри шалмана всегда был праздник. Таких очередей не знала даже колбаса. Стоять можно было часами, а дорвавшись с боями до окошка с отпуском пива два бокала в одни руки, брали столько, сколько в СССР больше ни одно млекопитающее за раз выпить не сможет. Сакральное место неисправимых язычников с красными кострами рож постоянных посетителей, где решались большие и маленькие вопросы, гибли и взлетали судьбы, где ковались кадры будущих хозяек общепитных и торговых предприятий для грядущей рыночной экономики.
После шалмана гражданину следовало где-то «подкрепиться». В том смысле, что после слабоалкогольного пива требовалось что-нибудь покрепче. На усиление к ресторанам-лидерам «Днепру» и «Заре» построили новый ресторан с «креативным» названием «Смоленск», с одним из первых в городе баром с коктейлями, новинкой того времени. Резко пахнуло загнивающим Западом с привкусом шартреза, и можно было за разговорами душевно посидеть с друзьями и крепкими смесями рубля по 3-4 за стакан с дудочкой. Так уж устроено в мире, что после приема алкогольных напитков человеку хочется танцевать. Само собой, культивировались танцы под гармошку и патефон.
А в середине 70-х годов запоздалая битловская волна накрыла прежние джаз-оркестры и эстраду, и волосатые парни с гитарами воцарились на основных площадках Смоленска. Самые популярные танцы в городе были в «Милиции» ( пр. Гагарина, 15), «Молодухе» (танцзал «Молодость», где после ремонта будет музей) и в «Домике» (Дом офицеров). Ну и, конечно же, цэпэкаиовская «Веранда», где драки были таким же частым явлением, как стычки дворовых котов в марте.
Параллельно с этими волнующими заведениями стали появляться более цивильные дискотеки, в основном в вузах. Хитами на них были АББА, «Пинк Флойд», «Квин» и другие монстры серебряного века новейшей музыкальной классики. Тогда все еще живые и молодые, функционирующие и выдающие на-гора в реальном времени «неумерущие» вещи.
Как и сейчас, любимейшим местом отдыха смолян была Реадовка. Тогда она была более дикорастущей, а деревья значительно ниже. Последствия нашествия горожан в лесопарк в то время не так сильно резали глаз. Во многом потому, что не было полимерной тары для продуктов и жидкости, а бутылки по цене полбулки хлеба за штуку быстро собирались активистами.
Что сейчас представляет собой наше сакрально-рекреационное место, можно будет посмотреть, отправившись на маевку-2018 в Реадовку. И добавить свою долю в реадовское безобразие в виде пустых баклажек, пакетов, обглоданных костей и помета. Зато у нас аристократические манеры, мы пользуемся элитной косметикой, имеем гламурный вид, особый шик и королевский ужин (все это смело можно заковычить). А можно просто и абсолютно даром пойти и собрать мусор хотя бы на небольшом клочке родной земли. Хотя бы один черный мешок. Каждому. Конкретный пример: художник Александр Захаров с супругой Варварой регулярно собирают мусор в районе Солдатского озера на Покровке. Неудобно перед Богом и природой, да и за Державу обидно.
