Как смоленский ветеран решил помочь детскому дому Санкт-Петербурга
«Она совсем новая, только неделю назад вручили», — Михаил Семенович Кугелев протягивает мне коробочку с блестящей медалью, а точнее — памятным знаком «В честь 75-летия полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады». Он называет ее «маленькой», потому что есть еще и «большая» медаль — самая ценная для ветерана — «За оборону Ленинграда», врученная в далеком 1943-м.
Новая награда стала 32-й по счету. Помимо нее в «коллекции» ветерана — орден Отечественной войны 2-й степени, два ордена Красной Звезды, медаль «За отвагу». — К почетному знаку прилагается денежная выплата. Я пока не знаю, сколько точно дадут. Придет время, пойду на почту, получу, посчитаю. Но я уже решил, куда потрачу эти деньги — передам их в один из детских домов Санкт-Петербурга. Сиротам нужнее, — решил 95-летний Михаил Кугелев.
«Я остался один»
Михаил Семенович родился в Белоруссии в 1923 году. Учился в школе колхозной молодежи в деревне Милославичи. Он был в шестом классе, когда умер его отец. Старший брат уехал учиться на фельдшера, больную маму увезли в город.
— В 12 лет на мне осталось большое хозяйство — корова, телка, два поросенка, 70 кур и 4 петуха. Пошел пастухом колхозного стада. За это платили деньгами и давали литр молока с лепешками каждый день. Жил как человек, — вспоминает ветеран. — Оба моих деда посоветовали окончить 10 классов, поэтому я отправился учиться в Смоленскую область. Единственной приличной отметкой в аттестате была «пятерка» по военной подготовке.
Михаил Кугелев признается, что хотел быть пастухом. Но его, словно магнитом, «тянуло» в Ленинград: не давал покоя единственный поцелуй, подаренный приехавшей на каникулы из северной столицы девушкой.
Денег на дорогу у парня не было, поэтому в поезде ехал «зайцем». В вуз он поступил без проблем — из максимальных 20 баллов удалось набрать 19. Затем обустроился в общежитии, начал учиться на детского врача, со временем стал лаборантом на кафедре.
— 22 июня 1941 года мне исполнилось 18 лет. Какой же «подарок» преподнесла мне судьба на совершеннолетие… — вздыхает Михаил Семенович.
От каюра до связиста
Спустя несколько дней его и других студентов посадили на баржу и отослали неизвестно куда. Оказалось, на побережье Ледовитого океана. Заставили учиться на каюра — погонщика собак. В это время в Сибирском военном округе формировалась 374-я стрелковая Любанская краснознаменная дивизия. Младшего лейтенанта Кугелева, у которого к тому времени за плечами были курсы связистов, назначили начальником связи стрелкового батальона.
— Нас направили на фронт. Высадили из теплушек под Вологдой, приказали идти до Ленинграда пешком. 700 километров в морозы и пургу дались нам тяжело, — рас- сказывает собеседник.
100 шапок
— Только прибыли — сразу в бой. Там мы потеряли три четверти наших солдат. Из моего второго батальона из 400 человек в живых остались 23. Бок о бок с нами сражалась рота моряков. Когда пошли в атаку, они, несмотря на мороз, сняли свои зимние шапки и надели бескозырки. До сих пор перед глазами стоит картинка: сотня шапок на снегу. Моряки все умерли… — рассказывает ветеран.
После поражения дивизию ликвидировали. Михаила Семеновича послали в тыл. Небольшая передышка — и снова в Ленинград.
Бегом от смерти
— 2-я ударная армия, которую у нас знают как власовскую, попала в плотное окружение. Чтобы спасти солдат, мы делали попытки отвлечь немцев. Наш батальон должен был отправиться на вылазку. Меня назначили комсоргом. Представьте, взлетают в воздух две ракеты, крик… бегу как сумасшедший. Когда добежал до немецкой траншеи, увидел, что высунулась рука. Меня толкнули, я упал, очнулся весь в крови. Первая мысль была о том, что нужно перевязать рану. Воспользовались оторванным куском шинели. Ранение оказалось легким, в госпиталь дошел самостоятельно. Там мне сделали два укола, я и уснул. Через пять дней уже считался выздоровевшим, — вспоминает участник войны.
«Рай»
184 дня он не мылся в бане, 184 дня не менял белье, 184 дня из сапог выгребал ладонями вшей, дважды был в окружении. За это время Кугелева оглушили, он до сих пор не слышит на левое ухо. Осколок ударил в каску, оставив на голове небольшую выемку. Досталось и правой ноге бойца, но, к счастью, пуля прошла навылет, не задев артерию. А потом его вызвали в штаб…
— Немцы решили отрезать наш батальон и пустили два танка. Лежу я в траншее с комбатом и думаю, куда гранату бросить, вдруг ползет связист и говорит: «Вас срочно вызывает к телефону начальник штаба дивизии». Я ему: «Бой идет», а он: «Явитесь в штаб дивизии», — делится воспоминаниями Михаил Семенович. — Пришел, мне и сказали, что я назначаюсь начальником направления связи. Я прошелся по штабу, и мелькнула у меня мысль: «Рай здесь, что ли?!»: люди за столами из тарелок кушают, туалет даже есть. У меня был 21 подчиненный. Мы должны были обеспечивать штаб непрерывной телефонной связью. Больше не надо было ползать на животе под пулями…
Конец войне
— В День Победы мне пришлось выступить переводчиком у нашего и немецкого генералов. Я немецкий язык знал только благодаря тому, что моя учительница в рославльской школе была чистокровной немкой. Она с нами говорила исключительно по-немецки. Думаю, если бы она слышала мой перевод тогда, наверное, «двойку» бы мне поставила, — улыбаясь, рассказывает ветеран.
После войны капитан Кугелев хотел продолжить учебу, но его уговорили остаться в армии. Поэтому демобилизовался только в 1948 году.
