«Белпер Кнолле наступает». Почему семья Богомоловых поменяла Москву на смоленскую деревню
Если ехать в деревню Заборье по навигатору, то можно… никуда не приехать. Сразу за Микулино дорога заканчивается. Дальше только пешком. Просвященные знают, что нужно доехать до самой границы с Беларусью и за 30 метров до «кордона» повернуть направо.
Через километров 10 будет деревня Заборье, а на ее окраине — малоприметный зеленый домик, в котором живут Богомоловы. Вокруг бегают лошади, блеют овцы, мекают козы и гогочут гуси.
— Настоящий контактный зоопарк, — смеется Кирилл.
За Кириллом — пар из ушей! — семенит Толстый Боча. Все Заборье — да что там Заборье, весь мир! – в его черно-белых кошачьих лапах. Год назад на Толстого Бочу нечаянно наступила лошадь. Беднягу так расплющило, что он не мог ходить. На помощь Толстому Боче пришли Долли, Полли, Молли и Цветочек. Они взяли его к себе на «реабилитацию» в стойло — Боча отлеживался у овец в яслях с сеном. Через две недели начал ползать, через месяц — побежал.
Случай этот Бочу, жалуются хозяева, почти ничему не научил: он все так же бесстрашно ложится на снег пузом кверху, а красотка Вивьен нежно щекочет его своими лошадиными губами.
«Меняем Москву на Заборье»
Кириллу 48 лет, его жена Надя чуть моложе. Они познакомились в 2005 году на работе. Через пару лет поженились и стали путешествовать. Особенно любили ездить по городам и селам России и Беларуси, изучать агротуризм. В какой-то момент подумали: а не купить ли домик в деревне?
— Надюха работала бухгалтером, а я «вольным художником» — имел свой мебельный магазинчик, — рассказывает Кирилл. — К тому времени я готов был продать свой бизнес, а жена — бросить свою нервную работу.
Его родители жили в Новополоцке, ее — в Москве. Поэтому Богомоловы решили осесть где-нибудь между Россией и Беларусью. Развернули карту — ровно посередине оказалась Смоленская область.
Сначала присмотрели домик на берегу Днепра возле Дорогобужа. Не срослось: в последний момент хозяин передумал с ним расставаться. Приятель Кирилла из Руднянского района настойчиво звал к себе.
«А там есть места с озерами?» — осторожно поинтересовался Кирилл. «Много! Поехали!» Друг привез его в Заборье на озере Витрино. Притормозили у каких-то развалин. «Это что такое?» — «Наверное, Дом культуры…»
С тех пор Кирилл стал частым гостем в сельсовете: «А можно я старый Дом культуры на аукционе попытаюсь купить?» «А можно деревню электрифицировать? В центре только один фонарь висит, не дело это…» «А можно я на отшибе поле тимофеевкой и клевером засажу? И чтобы лошади паслись?» «А можно…»
Глава поселения поначалу удивлялась такой активности, а потом не выдержала и в сердцах призналась: «Мне кажется, что тебя нам послал бог!»
Аукцион по продаже Дома культуры Кирилл тогда выиграл. К 2013 году клуб не функционировал больше 20 лет, от него остались только рожки да ножки: крыша и голые стены с надписями «Цой жив». Внутри жгли костры и стреляли из травматических пистолетов.
…Он съел туфли за три тысячи долларов
Но не все было так просто.
— В первую же зиму такое было. Шло строительство, а из-за морозов все затормозилось. Конечно, хотелось побыстрее. Думал тогда: может, плюнуть и все перепродать? Во второй раз случилось по неопытности. Установил себе маломощный твердотопливный котел – на дровах и угле. Приходилось каждые два часа подкидывать в него дрова. Ночи у меня были бессонные…
С хозяйством у Богомоловых получилось само собой. Первых коз купили у местной бабушки за копейки. У старушки начался артрит, и она не могла их больше доить… Рыжего коня Патрика Кирилл забрал из соседней деревни буквально из-под ножа – пастухи хотели сдать лошадь на мясо. Правда, рассчитаться за нее полностью получилось только в этом году.
Бигль Тангай раньше стоил бешеных денег и жил в семье бизнесмена. После того как пес съел туфли хозяина за три тысячи долларов, мужчина вернул его в питомник, где когда-то купил собаку. Бизнесмен, правда, оказался сердобольным: «Заберите своего пса обратно, — сказал он заводчице. — Денег мне не надо, только найдите для него хорошего хозяина».
Так Тангай поселился у Богомоловых. Клуб они быстро отремонтировали, но сами жить в нем не захотели. Выбрали себе скромный старый домик на окраине.
— Вышел, грубо говоря, во двор в трусах, и так хорошо! – улыбается Кирилл. — Это я шучу так. В центре деревни, в клубе, на обозрении у всех мы жить не хотели. Не за тем из Москвы уезжали. Выбирали себе место потише.
Старый Дом культуры решили попробовать сдавать отдыхающим. Как ни странно, но пожить тихой деревенской жизнью, где и магазина-то нет, захотели многие.
— К нам однажды семья из Мурманска приехала. Я удивился – уж очень далеко. «Ты не понимаешь, Кирилл! — доказывал мне отец семейства. — Смоленщина для нас — как для вас Сочи. Не в разрезе моря и пляжа, а в плане флоры и фауны». Помню, идем с ними по полю, а рядом лягушка скачет. Дочка их как увидела ее, в ладоши захлопала: «Папа, папа!!! Лягушка! Настоящая! Как в мультиках показывают!» Вечером мы пропустили с мурманчанином по рюмашке… «Слушай, Кирилл! А у вас есть в округе дубы?»- «Конечно, сколько угодно! А тебе зачем? Веников хочешь навязать?»- «Каких веников?»- «Ну, для бани!»- «Бог с тобой, какие веники? Мне бы так, на настоящий дуб посмотреть…» А у нас неподалеку, в полутора километрах от Заборья, растет настоящий энциклопедический дуб. Старинный, в три обхвата. Гость мой восторгался: «Ух ты!!! Даже желуди есть! Настоящие!» Прильнул к этому дубу, обнимался…
Во всем виноваты мыши
Надя собирает мышей: больших и маленьких, мягких и деревянных, керамических и пластмассовых. Иногда толстый Боча подкидывает ей настоящих, но это случается редко — обычно добыча съедается на месте.
— В 2013-м я купила в Хорватии вот этого мышонка с детенышем, — улыбается Надя, демонстрируя игрушку на пружинке. — А через год у нас родился Егорка. Мы не думали, не гадали… Уже внуков от старших детей ждали.
Еще через несколько лет, когда коллекция мышей разрослась, Надя неожиданно для себя начала варить сыр. Сначала обычный, «Российский», который назвала «Витринским» — в честь озера. Дальше — больше. Теперь в ассортименте сыровара Богомоловой – нежный шаурс с плесенью, сливочный тильзитер и даже белпер кнолле — твердые маленькие шарики в обсыпке из черного или красного перца. Цветные шарики можно добавлять в салат, пиццу, омлет, яичницу, пасту… Еще есть сыр в виде груши — скаморца. В переводе с итальянского означает «отрезанная голова»!
Не все, конечно, кулинарные изыски Богомоловых понимают.
— Недавно мне одна женщина говорит: «Что-то ваш камамбер не такой, как в магазине!» — рассказывает Надя. — А я, знаете ли, не хочу, чтобы мой сыр с покупным сравнивали. На полках в магазине он хранится 12 месяцев. В нем много консервантов и других добавок. А у меня — чистый продукт.
Надя стоит на кухне у большой блестящей кастрюли и помешивает в ней молоко, которое скоро превратится в сыр.
При деле здесь все — даже маленький Егор. Трижды в неделю он ездит в райцентр — заниматься в «стеклянной пирамиде». Так в Рудне называют Дом творчества. Специально для тех, кто не ходит в детский сад, есть группа кратковременного пребывания «Малышок» и школа раннего развития «АБВГДейка».
— И все это, представьте себе, бесплатно! — восхищается Надежда.
Пока Егор складывает кубики на занятиях, мама Надя варит сыр, а папа Кирилл продает… навоз.
— Никогда бы не подумал, что это так выгодно! — говорит Кирилл. — В первый же год, когда держал только двух коней, встал вопрос: куда девать навоз? Дал объявление в «Руднянский голос». В день выхода газеты я не мог вообще ничего делать — только на телефонные звонки отвечал: «Алло, это вы навоз продаете?» На 29-м человеке я список закрыл: «Наверное, у меня столько навоза не будет…» Уже четвертый год пишу лист ожидания. Восемь мешков в «уазик» загрузил — 400 рублей получил. Себестоимость поездки в Рудню — 250 рублей. Так что окупается.
Я улыбаюсь. Надя это замечает:
— Знаете, Маша, если бы мне еще в 2012 году сказали, что я перееду в глухую деревню и буду варить сыр, я бы рассмеялась этому человеку в лицо. Некоторые мои подружки поначалу крутили пальцем у виска. Звонили и спрашивали: «Тебе не надоело еще? Ты в своем Заборье не прокисла? Не соскучилась?»
— И что же вы? Не соскучились?
— Ну, если только по фитнес-центру, — пожимает плечами Надя. — В Заборье его нет, а дома спортом заниматься некогда.
