100 лет смолянки Валентины Холоденко
«Сталинка» на Большой Советской. Первый этаж — очень удобно наблюдать за машинами и людьми. Трамваи, из-за которых тряслись стены, теперь, слава богу, уже давно не ходят. Это хорошо. Плохо, что теперь не хотят ходить и ноги Валентины Васильевны Холоденко. Но она стоически, вооружившись костылем, все равно заставляет их трудиться.
Шаг за шагом, шажок за шажком… Валентина Васильевна, которой 8 февраля исполняется 100 лет, в строгой черной кофточке с кокетливым белым ажурным воротничком, больше слушает, чем говорит. А еще иногда искренне удивляется, прислушиваясь, о чем повествует ее дочь, Нина Леонидовна. «Надо же, а я этого не помню!» — и из ее глаз начинают струиться потоки доброжелательной радости, а губы застывают в ласковой улыбке. А когда я узнаю, что Валентина Васильевна специально к моему визиту испекла «Шарлотку» и два противня безе, то потом уже и не удивляюсь, что три с половиной часа, проведенных в этом доме за беседой, пролетели как один удивительный миг. Об этой семье впору не статью писать, а книгу.
Коллекционер карет
Родилась Валентина Васильевна 8 февраля 1918 года в городе Юрьевец Костромской губернии (теперь Ивановская область), в благодатном краю, на правом берегу Волги-матушки. В семье было 11 детей, но в живых остались шестеро — пять сестер и брат. Отец работал счетоводом, как сейчас сказали бы, бухгалтером. Закончил семь классов, что в те времена приравнивалось к высшему образованию. А для души коллекционировал кареты. Семья считалась зажиточной. Две лошади, корова, поросята и другая живность.
Дети были приучены к труду с измальства. В 4 утра уже на ногах, идут на работу в поле. Валентина Васильевна до сих пор хранит отметину от серпа на руке и удивляется, что сильно травмированный в детстве палец все-таки уцелел. Семью в Юрьевце за трудолюбие уважали, ставили в пример. Жила многодетная семья в большом двухэтажном деревянном доме. Это строение цело и невредимо до сих пор, правда, сейчас в нем обитает восемь семей.
Валентина Васильевна происходит из древнего рода Щепетинщиковых, который известен в Юрьевце еще со времен протопопа Аввакума. В писцовой книге за 1676 год уже записаны посадский человек Васька Щепетинщиков и сын его Сенька. Сама фамилия — торговая. Щепетиньем в старину называли разные женские мелочи, или галантерею. А щепетинщиком — коробейника, торгующего всем этим.
В «век золотой Екатерины» в этом роду были и городской глава, и директор городского общественного банка, и капитан волжского парохода, и производитель лучших на всю округу колбас «от Щепетинщикова»…
А Александр Щепетинщиков в 1916 — 1917 гг. нес службу в Александровском дворце, разговаривал с Николаем II, и вполне возможно, что именно ему пришлось стать свидетелем содержания царя в том же дворце под арестом и после февраля 1917-го. Известия Русского генеалогического общества, выпуск 7-й, С.-Петербург,1997.
Дочь «врага народа»
В 1925 году грянул гром — семью «раскулачили». Отца отправили на лесозаготовки за Урал, мать — в тюрьму, как жену «врага народа». Старшие дети — Нина, Тамара и брат Владислав — в то время уже жили отдельно, покинули родные пенаты. А трех младшеньких — полуторагодовалую Ирину, пятилетнюю Людмилу и самую старшую, семилетнюю Валентину, оставшихся без родителей, из дома выселили в заброшенную баню. И строго-настрого запретили соседям кормить детей «врага народа» и хоть как-то им помогать. А теперь представьте, какое «счастливое детство» могло было у семилетней девчушки, на руках которой остались еще две крошечные сестренки…
В Царском Селе
Когда Валентине исполнилось четырнадцать, она отправилась к сестре в Вышний Волочек, где закончила школу. В 1936 году поступила в Ленинградский химико-технологический институт молочной промышленности в г. Пушкине. Это, пожалуй, были самые беззаботные годы ее жизни.
В институте красавица Валентина познакомилась и со своим будущим мужем Леонидом, умницей и бравым парнем гренадерского роста (1,95 м), который в составе украинской группы прибыл на учебу из Луганска. До сих пор Валентина Васильевна вспоминает, как перед величественным Екатерининским дворцом заливали огромный каток и на фоне этих царских декораций они катались на коньках…
Одна винтовка на троих
Но жизнь подготовила ей очередное суровое испытание — в 1940-м ее любимый, которому было всего 19, пошел добровольцем на финскую войну.
«Там у них, — вспоминает Валентина Васильевна, — была одна винтовка на троих. И чтобы вооружиться, приходилось ждать, когда вражеская пуля при штурме высоты убьет товарища… Через две недели пришло страшное известие — Леонид ранен в стопу. Ему, студенту-четверокурснику, в общей сложности сделали 11 ампутаций и даже не удосужились сохранить колено. Он потом еще два долгих года лечился по госпиталям».
Так ее бравый красавец Леонид остался инвалидом на всю жизнь — с культей и протезом вместо ноги. Сибирская эпопея Диплом инженера-технолога Валентина Васильевна получила в 1941-м, за пять дней до начала Великой Отечественной войны. На выпускной фотографии было написано: «Учеба закончилась. Славных дел и большой работы ждет от вас страна, дорогие товарищи».
Ее направили на работу в Рязань. Из Пушкина она выехала 29 июня, а на первое место службы с небольшой сумочкой прибыла только 20 июля. Поезд больше стоял в тупиках, чем ехал, пропуская бесконечные эшелоны на запад. В Рязани она проработала два года. Леонид, которому к тому времени тоже вручили диплом о высшем образовании, взял направление в Красноярский край, на Канский завод молочных консервов. Он был главным инженером, она — заведующей лабораторией. Так начался 13-летний сибирский этап их жизни. Завод находился не в самом Канске, а в 18 км от города, в тайге.
Латышская «бабушка»
В поселке Филимоново жили и сосланные туда латыши, вернее женщины с детьми, потому что мужья «пахали» в тайге, на лесозаготовках. В основном это была интеллигенция, в том числе и семья первого генерального директора знаменитого рижского завода ВЭФ. В поселке действовало негласное правило — на работу латышей не брать, но Леонид Родионович все-таки его нарушил. Одну латышку взял в свою семью в качестве няньки. Когда его драгоценной новорожденной дочурке Ниночке исполнилось 26 дней от роду и Валентина Васильевна была вынуждена выйти на работу. Так в их семье появилась латышская «бабушка», в которой все домочадцы души не чаяли.
Еще одну латышку — Елизавету Яновну, которая знала восемь языков, закончила Рижскую консерваторию, пристроили музыкальным работником в детский сад. За сердечную доброту и желание помочь попавшим в беду людям чете Холоденко крепко доставалось: мол, как вы могли доверить воспитание своих детей фашистке? (Тогда в их семье родился еще и сын Виктор.)
И только после войны станет известно, как Елизавету Яновну вечером, после работы увозили на допросы в Канск, где заставляли писать доносы на отца. Но она упорно отказывалась это делать, как ее ни стращали. Под утро женщину отпускали, и ей нужно было бегом преодолеть 18 км, чтобы к 8 утра успеть на работу. Нельзя было опоздать даже на 2 минуты! Кругом непроходимая тайга, полная хищников, а на проселочной дороге одна измученная допросами и бессонницей женщина…
О свадьбе
«Ее у нас не было, — говорит Валентина Васильевна. — В 1945-м, когда родилась Ниночка (кивает на дочь), Леонид взял бумаги, сходил куда надо, и я стала Холоденко».
«Ага, смеешься, значит, Сталина не любишь!»
Дочь Нина Леонидовна: «Из своей самой ранней сибирской эпопеи помню, как мы катались с гор, а там как раз Саяны начинаются; как крашеные яйца на Пасху катали. И что папа (а домашняя библиотека у нас всегда была замечательная) вместо сказок читал мне перед сном пушкинского «Евгения Онегина» и пьесы Александра Островского, которые я до сих пор могу цитировать наизусть. Еще одно яркое воспоминание, как 5 марта 1953 года, когда умер вождь всех народов, мы катались на санках, и дети друг другу говорили: «Ага, смеешься, значит, Сталина не любишь».
Укрощение строптивой
В разговор вступает Валентина Васильевна: «Как-то раз возвращаюсь я с работы, Ниночке было тогда два с половиной годика, а она встречает меня около калитки, что-то радостно лопочет и тащит за руку к сараю. Открываю его, а там огромная корова! Оказывается, муж ее купил, чтобы не думали, что мы питается молоком с завода».
Эта корова стала «домашним молочным комбинатом» Холоденко, за шесть лет родила трех телят. Но хлопот строптивая буренка доставляла немало. И поскольку находилась на вольном выпасе, то частенько куда-нибудь сбегала. А вокруг — колхозные поля, в том числе и бескрайние конопляные. В то время за любую потраву могло ждать страшное наказание. Чтобы этого не допустить, малышка Нина с бабушкой всегда ходили на поиски своей загулявшей кормилицы. Но в итоге корову все-таки пришлось продать, когда выяснилось: их сосед, начальник отдела кадров завода, без зазрения совести «экспроприирует» с сеновала Холоденко корм для двух своих коров. Они покупают, а сено через несколько дней бесследно исчезает. Но связываться с этим страшным человеком, как его называет Валентина Васильевна, не стали…
Про нестандартное молоко
«А как-то раз мы получили телеграмму из Ташкента: «Срочно выслать представителя. Продукция нестандартная», — продолжает рассказывать Валентина Васильевна. — А за такое нарушение в военное время мог ждать только расстрел. Ниночке было 9 месяцев, и я только-только начала потихоньку отлучать ее от груди. И тут меня вызывает директор завода и говорит: «Кроме вас, Валентина, в Узбекистан ехать некому. Берите сопровождающего и отправляйтесь».
Валентина Васильевна подробно рассказывает о всех перипетиях той совсем невеселой истории, которая могла стать последней в ее жизни. О комиссии, в которую входили «небожители» — работники ЦК Узбекистана. И о том, как ей удалось им доказать, что кислотность канского сгущенного молока даже ниже предельно допустимых значений. Дело в том, что узбекские лаборанты допустили ошибку: вместо нескольких капель контрольного реагента, в нарушение инструкции, добавляли его слишком много, из-за чего молоко вместо розового становилось «неправильным» — красным. Следовательно, нестандартным. В итоге комиссия признала, что канское сгущенное молоко самое что ни на есть стандартное. И никаких претензий ни к Валентине Васильевне, ни к предприятию в целом уже не было.
Ее «побрякушки»
После войны решено было перебираться из Сибири обратно, в европейскую часть России. Сначала, с 1955 года, чета Холоденко трудилась на Руднянском комбинате по производству молочных консервов и сушке овощей, а в 1957-м переехали в Смоленск, где их местом работы стал Смоленский совнархоз, размещавшийся в здании администрации города Смоленска. Там Валентина Васильевна работала старшим инженером по производству вплоть до ликвидации совнархоза в 1963 году. Затем последовала работа на Смолгормолзаводе, где она была начальником планового отдела. И везде Валентина Васильевна трудилась только на отлично, что подтверждают и многочисленные награды, которые, когда их выкладывают, занимают добрую половину стола. И которые она с улыбкой называет «мои побрякушки». А еще у Валентины Васильевны просто огромное количество благодарностей.
О воспитании
На вопрос о главном в воспитании детей Валентина Васильевна отвечает так: «Да как их можно было воспитывать? У меня была одна забота — лишь бы детям скорее суп сварить да накормить. Когда приходила с работы, то сразу смотрела, есть ли грязная посуда. Если ее обнаруживала, то все в порядке — пообедали. Я ведь дома только ночевала. Работала, как и вся страна».
Фирменным блюдом Валентины Васильевны всегда были вкуснейшие пирожки, как говорится, с пылу, с жару и с самыми разнообразными начинками: с рисом, капустой, картошкой, яблоками… На любой вкус!
А еще Валентина Холоденко ухитрялась обшивать свою семью. С помощью финской машинки, которая стояла в большой комнате, она могла мастерски соорудить практически все — даже свадебное платье для дочери. Сын Виктор в девятом классе тоже пристрастился к этому делу — умыкнул без спроса отрез ткани и сам сшил себе шикарные клеши с высоким поясом. Единственной его ошибкой были вырезанные вытачки, из-за чего остромодные в то время брюки через некоторое время предательски разошлись по швам.
Нина Леонидовна о начале смоленского периода своей жизни говорит: «Меня 29 августа 1957-го привезли в эту квартиру в доме №13 на Большой Советской из пионерского лагеря и сказали: устраивайся в школу. Ну, я и пошла, устроилась в 28-ю. Еще меня мама заставляла ходить в музыкальную школу. Тогда во Дворце пионеров все было бесплатно, я занималась по очереди практически во всех кружках: и фотографией, и шахматами… Куда хотела, туда и ходила. Во дворе Дома книги, где сейчас общежитие Смоленской сельхозакадемии, были послевоенные развалины. На месте нового здания облсовпрофа доживало свои последние годы хлипкое деревянное сооружение, в котором продавалось мороженое. Рядом располагалась мастерская обувщика-грека, который ремонтировал обувь. А еще у нас был очень дружный огромный двор. Каждый вечер взрослые играли в волейбол, а мы рассаживались на досках и дровах, которыми топили печи в квартирах, и «болели». Или сами вели военные баталии — в ближайшем овраге. Зимой неизменно катались на ледянках на улице Парижской Коммуны. Летишь вниз, и у тебя только одна мысль — не врезаться бы в колонку, которая внизу».
Про давление и участкового терапевта
Нина Леонидовна: «Вызывает как-то раз мама «скорую» — у нее одно время давление было довольно высокое, и врач ее спрашивает: а как вы давление меряете? И тогда она достала линейку, пуговицу на нитке и показывает им, что да как нужно делать. Те в шоке, что давление можно так просто измерить, причем без всяких дорогостоящих тонометров».
Я прошу Валентину Васильевну продемонстрировать мне этот чудо-способ и тоже не могу скрыть возгласа восхищения. А потом и негодования, когда узнаю, что в поликлинике на улице Чаплина в Смоленске так и не нашлось участкового терапевта, который следил бы за здоровьем столетней смолянки. И как ни бьется ее дочь, обивая пороги кабинетов и главного врача, и завотделением этого медицинского учреждения, все пока бесполезно. Все время приходят разные доктора. А ведь речь идет о заслуженном человеке, которого со славными юбилейными датами поздравляет и глава Смоленского региона Алексей Владимирович Островский, и Президент России Владимир Владимирович Путин.
Валентина Васильевна — мастер на все руки: прекрасно готовит, шьет, вяжет, вышивает, в 84 года освоила бисероплетение. И единственное, о чем сейчас сожалеет, что до сих пор не освоила компьютер. Но, думаю, и это ей по плечу, ведь ее дочь Нина Леонидовна, конечно, поможет своей любимой мамочке войти в волшебный мир виртуального пространства. А это значит, что уже в ближайшее время и ее правнучка, и правнук, который сейчас учится в столице, в МЭИ, смогут общаться со своей любимой бабулей по скайпу. Ведь человек, который за свою долгую и порой очень нелегкую жизнь с честью преодолевал все испытания, посланные судьбой, наверняка сможет покорить и эту компьютерную вершину. Во всяком случае, большой плазменный телевизор слушается Валентину Васильевну на ура. Здоровья вам, уважаемая Валентина Васильевна, счастья и радости в день вашего 100-летия! А все остальное у вас уже есть — и прежде всего замечательная дружная семья и любящие вас люди!
